Прививка от спасения или немного о профессиональном выгорании

Давным-давно у меня была подруга. Женщина редкого таланта убеждать окружающих в своей беспомощности, культивируя желание помочь ей во что бы то ни стало. Собирается, к примеру, женская компания. Кто-то рассказывает о своих проблемах: с работы уволили, деньги закончились, муж подал на развод, есть возможность лишиться имущества во время раздела. В общем, трагедия. В этот момент, Марина (назовем ее так) с горечью в голосе говорит: «Разве это трагедия??? Вот у меня стрелка на колготках…» Странное дело, разговор переключается на проблему прочности современных колготок. И обязательно находится кто-то, кто дает Марине деньги на новую пару капрона. Конечно, история эта немного утрирована, но в целом, поведение моей бывшей подруги в общении выглядело примерно так: «первое место» по несчастьям всегда получала она. А заодно внимание к собственной персоне и помощь окружающих. Будь то деньги, работа, еда, бесплатное жилье — как будто весь мир становился отцом и матерью маленькой 42-летней, на тот момент, девочке.

Она с удивительной точностью находила тех, кто склонен спасать подобных ей Бедных Крошек. И прикипала к ним всем существом. Одним из таких ее спасателей, в свое время, стала и я. Я искренне верила в свою уникальность и незаменимость для несчастной «девочки». Как только я попыталась перевести наши отношения на более искренний уровень — без игр в Спасателя, Жертву и иже с ними — «дружбе» пришел конец. По сути, особой дружбы-то и не было, была некая странная связь, в которой каждая из нас играла определенные роли. Когда отношения закончились я почувствовала себя использованной.

Понимание произошедшего пришло позже, когда я уже пришла в психологию, как профессию. Здесь моя склонность «спасать» расцвела пышным цветом, а также ткнула носом в мои собственные деструктивные стратегии и риски «сгореть на работе» в рекордно короткие сроки.

Для понимания процессов хочу рассказать о классической модели Стивена Карпмана — Треугольнике Спасения (Драматическом Треугольнике) или его еще называют «треугольник Карпмана».

Драматический Треугольник или треугольник Карпмана описывает механизм манипулятивного общения — всех вероятных игр, к которым прибегают люди, когда не способны на искренний контакт. Это случается, когда есть четкое ощущение дефицита безусловного принятия (с детства, как ни крути). Иными словами, если меня не любят таким, какой я есть, я пытаюсь «добрать» внимания суррогатными методами. Например, могу стать хорошим слушателем, «делателем» добрых дел — так я получаю от рецепиентов своей помощи ощущение, что нужен окружающим. Становлюсь Спасателем. На время моя внутренняя пустота заполняется. Хотя, конечно, в глубине души понимаю, что меня принимают, лишь когда я помогаю-слушаю-киваю-сочувствую. Это меня злит — предъявляю претензии, грубо говоря, выставляю некий эмоциональный счет за услуги по спасению — становлюсь Агрессором. Получаю в ответ, скажем, непонимание, обидные слова, обесценивание моих действий — что-то, от чего мне становится горько, досадно, обидно. Вуаля, я уже в позиции Жертвы.

Подобные «танцы с бубнами» нередко происходят в консультационной и тренинговой работе с клиентами. Человек приходит со своей болью к психологу и обращается к нему из роли Жертвы: «Спаси меня! Только ты можешь мне помочь!». Жертва умеет найти слова, чтобы «включить» Спасателя в собеседнике. Психолог (если не осознает в достаточной мере своих реакций или если ему не хватает признания) «расправляет крылья» и принимает приглашение сыграть. Он старается изо всех сил помочь решить проблему клиенту, часто выходя за рамки профессиональных отношений. Нередко, подобные клиенты жалуются на отсутствие денег на оплату консультаций, требуют к себе чрезмерного внимания — звонят между встречами психологу, требуя решения их вопроса по телефону; пытаются наладить более тесные — личные, дружеские отношения с консультантом. Иными словами, всячески нарушают границы и условия контракта, перекладывают ответственность за себя на психолога. По сути, ищут в психологе безусловно принимающую родительскую фигуру. Что делают достаточно филигранно и тонко. Это первый этап. Здесь можно предложить специалисту обратить внимание на свои эмоции: как только мне кажется, что я свет в окне для несчастного клиента, у меня появляется устойчивое желание отказаться от оплаты или сделать что-то сверх оговоренного сеттинга нашего контакта — есть! Возможно, я уже заглотил крючок.

Специалист, включившись в эту игру в спасение, на первых порах, получает «вкусные» бонусы в виде признания, ощущения собственного могущества и важности. Эти ощущения, на мой взгляд, тоже признак включенности в манипуляцию.

На следующем этапе наступает разочарование. Клиент обесценивает специалиста: «Ваши методы не работают! Мы работаем уже месяц, а результатов все нет! Может, Вы и не такой уж и специалист? ??» Психолог чувствует себя оскорбленным: «Да как же так? Я же столько сил вложил!» Роли сменились. Жертва стала агрессором, спасатель — жертвой. Дальше может случиться еще один (или не один) поворот сюжета. Жертва может «напасть» или начать спасать, потом снова стать жертвой. И так, виток за витком. В этой игре каждый получает иллюзию своей нужности, важности, находясь в роли спасателя. В роли жертвы — море внимания, поддержки и принятия. А в зоне агрессора есть возможность сбросить накопившееся раздражение. И все бы ничего, если бы не досада от ощущения некой неозвученной сделки, в которой можно получить признание, поддержку и все прочее, лишь играя роль. Нет роли — нет бонусов. Рано или поздно это истощает, заставляет сомневаться в эффективности психологической помощи. Если к таким выводам приходит психолог, беда: работать с клиентами в подобном состоянии невозможно; выполнение профессиональных функций требует невероятных усилий, что истощает и без того уставший организм. Так происходит профессиональное выгорание: нет сил, нет смысла, нет желания работать. А если невозможно не работать, приходит еще и чувство вины или стыда, что обманываешь клиентов, обещая им помощь.

Где выход? Самое очевидное — оставаться в рамках профессиональных отношений с клиентом, даже если очень-очень-очень хочется сделать исключение для этого страждущего горемыки, судьба к которому так несправедлива. Как только в голове специалиста появляются подобные мысли, выдыхаем, считаем до 100 и бегом на супервизию и личную терапию.

Возвращаясь к концепции Драматического треугольника (треугольника Карпмана), выйти из игры можно, найдя в себе смелость осознать, что играешь. Для этого хорошо бы понять, что именно «включает» в манипулятивную игру лично меня (поможет, к примеру, ретроспективный анализ своих действий). Кто-то «падок» на похвалу, кто-то — на бедственное положение клиента. Для кого-то точкой входа может быть вызов: «А спорим, что ты не сможешь мне помочь?» Если я знаю свои «крючки», у меня появляется возможность выбора — играть или не играть. И это даже не вопрос.

Кроме того, в каждой из ролей треугольника Карпмана есть положительные и отрицательные стороны. Их тоже можно исследовать: в каких ситуациях я проявляюсь как спасатель, агрессор и жертва. Как действует мой спасатель и другие роли? В чем его выгоды? Есть ли иные способы реагирования? Как мне получить признание, поддержку, внимание, не прибегая к игре? Если задавать себе подобные вопросы достаточно часто, ответы начнут приходить. После этого останется лишь начать воплощать в жизнь новые, более конструктивные стратегии. И получать удовольствие от профессиональной деятельности.

Ольга Гриценко, психолог, арт-терапевт.

Вам понравилась статья?
Нажмите на кнопки социальных сетей и поделитесь ею с друзьями и коллегами!